Нигматулин Роберт Искандрович

Институт Океанологии им. П.П. Ширшова, Российская Академия наук, Москва, Россия

E-mail: nigmar@ocean.ru

Аннотация. Статья подготовлена к празднованию 85-летия академика РАН Роберта Нигматулина 17 июня 2025 года на основе доклада «Мои директорские страсти (о времени и о себе)», прочитанного им 18 июня 2025 года на открытом заседании Учёного совета Института океанологии им. П.П. Ширшова РАН. Автор делится личным опытом научного и административного руководства в ведущих академических структурах России, включая Башкирскую академию наук и Институт океанологии, раскрывая сложные механизмы управления наукой, взаимодействия с органами власти и преодоления внутриакадемических конфликтов. Через призму личной судьбы воссоздаётся целая эпоха: от реформ в региональной науке до трансформации отечественной академической системы в постсоветский период. Статья наполнена яркими портретами учёных, философскими размышлениями о природе научного лидерства, ценности научной преемственности и значении общественного признания в судьбе исследователя.

Ключевые слова: Роберт Нигматулин, Башкортостан, научное развитие, образовательная деятельность, академическое руководство, научная политика, Башкирская академия наук, Институт океанологии, мемуары

В 85 лет, завершая очередной солнечный круг, я чувствую необходимость не просто подвести итоги, а в некотором смысле — исповедаться. Это желание близко к христианской традиции: человеку важно быть услышанным, важно не столько рассказать о себе, сколько установить понимание, взгляд в глаза, за которым стоит нечто большее, чем слова. Мне бы хотелось рассказать о трёх важных периодах моей жизни — когда я был руководителем, первым лицом, несущим ответственность. Но начать я хочу не с должностей, а с истоков.

Моя родословная хранит глубокую связь с народным просвещением и служением обществу. Мой дед по матери, Лутфулла Абдулгазизов (1865-1913), умер в 1913 году, когда моя мать ещё не родилась (Рис.1). Он был директором русско-татарской школы в Троицке и до этого возглавлял башкирские школы в деревнях Метелево и Серменево. За заслуги в просвещении был удостоен личного почётного гражданства по указу Императорского Сената. Его имя сохранилось в краевом музее Троицка, как и образ — человек с серебряной медалью на груди, открывавший путь к знанию многим поколениям.

Рис.1. Лутфулла (Абдул)-Газизов (1865-1913)

Судьба семьи после его смерти в 47 лет была непростой. Моя бабушка осталась вдовой с шестью несовершеннолетними детьми (Рис.2). Купцы города Троицка положили капитал на имя его вдовы (моей бабушки), чтобы проценты с капитала соответствовали зарплате деда. Однако война, начвшаяся в 1914 году и революционные события 1917 года уничтожили накопления. Семья выживала благодаря благодарности простых людей: казахи ежегодно приглашали семью в деревню, предоставляя дом и корову. Шестеро детей, в том числе моя мама, выжили и получили образование. Так формировался наш род, в котором служение обществу и знанию было глубоко укоренено.

С отцовской стороны история не менее символична. Мой дед умер в 48 лет, отец только родился. Его воспитал старший брат, будущий профессор Гениа-тулла Нигматулин, который, будучи школьным учителем и отцом двоих детей, окончил медицинский факультет Московского университета и стал профессором медицины, основателем Башкирского медицинского университета (Рис.3).

Я рос в семье, где научная и педагогическая традиция была органичной частью жизни (Рис.4). Отец — профессор МВТУ им. Баумана, мать — врач. Образование я получил в двух ведущих вузах страны: МВТУ и МГУ. Учёба в Бауманке дала мне инженерную основу, а страсть к математике привела на мехмат МГУ. Ректор Петровский, в обход всех правил, оформил меня как студента второго вуза — с второй зачёткой, с вторым студенческим билетом с просьбой посторонним их не показывать. Так я оказался в атмосфере, определившей мою судьбу.

Рис.2. Семья Газизовых (1923 г.). Сидят слева направо: Нигматулла, Бибика-мал, Галия, Асма (жена Нигматуллы), стоят: Рауза, Зайнулла, Сара

Рис.3. Старший и младший братья Терегуловы: слева Гиниатулла Нигматуллович (1891-1983) и Искандер Нигматуллович (Нигматулин,1908-1980)

Рис.4. Супруги Искандер Нигматуллович Нигматуллин (Терегулов,1908-1980) и Галия Лутфулловна Газизова (Нигматулина, 1914-2005)

После окончания обучения я поступил в Институт механики МГУ, в лабораторию ударных и взрывных процессов. Это был начальный этап моей научной карьеры: механика, волновая динамика, теория ударных волн. С 1965 года — работа с многофазными средами, по совету отца, учитывавшего перспективы атомной энергетики и химических технологий. Здесь я встретил своего великого учителя — Халила Ахмедовича Рахматуллина 1, и вскоре защитил кандидатскую (1967) и докторскую диссертацию (1971).

Ко мне потянулась молодежь, и вскоре мы сформировали научную группу, превратившуюся в мощную лабораторию механики многофазных сред.

¹ Рахматулин Халил Ахмедович. Специалист в области аэродинамики, доктор физико-математических наук (1943 г.), академик Академии наук Узбекской ССР (1947 г.), заслуженный деятель науки и техники Узбекской ССР, РСФСР (1959 г., 1960 г.), Герой Социалистического Труда (1979 г.)

Модель нашей работы предполагала наличие системы микрошефов, которые ежедневно работали с аспирантами, а раз в неделю отчитывались передо мной. Среди учеников были Холин, Ивандаев, Вайнштейн, Хабеев и другие. Мы добились успеха не только в науке, но и в так называемых «социалистических соревнованиях» — наша лаборатория с минимальным финансированием (большинство — аспиранты) оказывалась в числе лучших по результативности.

Я начал читать курс по механике многофазных систем на мехмате МГУ, написал трёхтомную монографию, изданную тиражом в 5000 экземпляров каждый. Эти книги были переведены в США. Сравнивая с современной ситуацией, когда научные издания выходят тиражами по 200 экземпляров, ощущаешь, как изменилась научная культура: раньше читали действительно много, и книги воспринимались как интеллектуальные события.

Особое значение для меня имело не только написание книг, но и личная преемственность учитель-ученик. Я с уважением и благодарностью вспоминаю своих наставников: Х.А. Рахматуллина, А.И. Бунимовича, В.А. Зверева, А.Я. Са-гаманяна, Ю.Г. Павленко, С.С. Григоряна, Л.И. Седова, Г.Г. Черного. Г.Г.Черный назначил меня председателем самой крупной секции Ученого совета — по физико-химической газовой динамике. Это был знак доверия и признания. Г.Г. Черный и С.С. Григорян во многом определили мой опыт руководителя.

Тогда в академической жизни действовали строгие и, как мне кажется, справедливые правила: каждый научный отчёт сопровождался публичной презентацией, рецензиями, и только после утверждения секцией Ученого совета допускался к публикациям. Это был настоящий механизм самоочистки и научного отбора. Сейчас подобные процедуры утрачены. А грантовая система — по существу, разрушает организационные основы академической науки. Научный руководитель должен не только «выигрывать гранты», но и создавать школу, отвечать за направление и людей.

Моя международная научная активность началась с трудностями: не пустили в школу НАТО по турбулентности и в программу Фулбрайта в США. Лишь позже, благодаря приглашениям М. Плессета, Н. Зубера, французских коллег, я стал регулярно выступать с пленарными докладами. Эти поездки были важны: не только показать себя, но и увидеть, как организована наука за рубежом.

Моей самой дорогой наградой остаётся премия Ленинского комсомола (1973) — за неё никто не ходатайствовал, её просто присудили за работу. Впоследствии я получил Государственную премию СССР, две премии Правительства РФ, но эта первая награда особенно дорога.

В 1973 году я сознательно вступил в КПСС, осознавая её роль не столько как партии, сколько как государственной структуры, обеспечивавшей управление на всех уровнях. Это не была карьера — это было ощущение долга.

В завершение этой первой части воспоминаний хочу подчеркнуть: жизнь без страстей невозможна. Великие дела совершаются только в состоянии страсти — будь то научная, педагогическая, или даже административная. Именно страсть к знанию, к делу учеников, к науке позволила мне не только строить теорию, но и создавать научные коллективы, воспитывать учеников, влиять на развитие науки в стране. О директорских страстях — будет позже. Но основа, безусловно, в этой первой части жизни — становлении как учёного, учителя и исследователя.

Во второй части моего рассказа я бы хотел подробнее остановиться на деятельности, которая достается малой доле научных работников — руководстве научными организациями. Эта деятельность для меня пришлась в условиях непростой трансформации России и ее науки. Реакция научной интеллигенции на ГКЧП, расстрел парламента и Беловежский заговор свидетельствовали о потери ею общественных и государственных ориентиров в это время.

Началось с переезда в 1986 году в Тюмень по приглашению В.П. Мельникова, ставшего впоследствии академиком и моим другом, и Председателя Сибирского Отделения АН СССР В.А. Коптюга. Для организации в Тюмени академического Института механики многофазных систем, туда со мной поехали мои ученики из Москвы, Уфы и Узбекистана. Поехал со мной и ученик из Вьетнама. Мой ученик А.И. Ивандаев стал ректором Тюменского университета.

Мы создали экспериментальную базу института, кафедру в университете. Меня избрали членом-корреспондентом АН СССР в 1987 году, а четыре года спустя академиком РАН. Я был избран членом обкома КПСС, делегатом XIX партийной конференции КПСС.

Через 7 лет мне настоянию руководства РАН пришлось поехать в Уфу. Там в связи с организацией республиканской академической структуры — Академии наук Республики Башкортостан в 1991 году произошел раскол среди ученых 11 институтов РАН.

Как известно, после избрания меня председателем Уфимского научного центра Российской академии наук возникло немало трений, связанных с перераспределением долей финансирования между институтами из-за добавления в состав центра двух институтов вызвало недовольство у некоторых директоров. Они приехали в Москву, направились к президенту РАН Ю.С. Осипову. Он их переправил к вице-президенту Н.П. Лавёрову, отвечавшего за региональные научные центры, а он переправил ихко мне. Понимая, что дело будет нелёгкое, я сразу пригласил всех членов президиума УНЦ РАН, чтобы обсуждение прошло гласно и честно. Именно такой подход — коллективное обсуждение, подотчётность и логика фактов — позволил нам, пусть и не сразу, прийти к согласию.

Я не просто сидел в кабинете. Я ездил по институтам с графиками, с таблицами, с анализом многолетней динамики. Убеждал, показывал, разъяснял. Основная моя задача всегда заключалась в том, чтобы не разрушить, а выстроить устойчивую модель — пусть не идеальную, но честную и функциональную. Тем более, что в отличие от прежней системы, где финансирование могло колебаться месяц от месяца, мы ввели стационарные, стабильные механизмы.

Позже президент РБ назначил меня И.О. президента АН РБ с целью ее реорганизации. В АН РБ кроме членов этой академии из институтов УНЦ РАН, университетов и других научных учреждений входили ряд отраслевых институтов. Это был вызов — не только административный, но и идеологический. Мы внесли важные изменения в Устав Академии, в частности, привлекли к выборам академиков не только самих академиков, но и докторов наук. Моя позиция здесь всегда была чёткой: не звание делает учёного, а вклад. Поэтому на выборах должны участвовать все, кто способен на серьёзную научную оценку. Более того, мы привлекали учёных из Казани, Новосибирска, Москвы — с тем, чтобы отбор был по-настоящему научным.

Противостояние, естественно, возникло. Были и публичные нападки, и грубые высказывания, и откровенное давление. Но я всегда действовал через открытый диалог и убеждение. При этом я всегда подчёркивал: АН Республики Башкортостан должна быть не менее российской, чем Уфимский научный центр РАН, а Уфимский научный центр РАН не менее башкортостанским, чем АН Республики Башкортостан.

Когда мне поручили провести реформу Академии, я понимал: это не временная задача. Это миссия. Были попытки саботажа, были звонки ночью, были попытки вмешательства. Но нам удалось реализовать важнейшие перемены. Не без конфликтов, но с результатом. В конечном счете, я вынужден был согласиться баллотироваться на пост президента академии — иначе процесс рисковал быть остановлен. Выборы прошли успешно: лишь 11% проголосовали против. Это была победа ученых Республики.

Один из важнейших вызовов — объединение руководства Уфимского центра РАН и Башкирской академии наук. Я добился, чтобы все заседания президиумов и общих собраний этих академических структур были совместными. Каждый понедельник на этих заседаниях президиумов заслушивался научный доклад по плану с приглашением разных специалистов для обсуждения. Это не только усилило координацию, но и способствовало профессиональному росту коллектива.

Мы ввели упрощённые схемы финансирования программ АН РБ: главные институты распределяли средства между соисполнителями. Одну из «лавочек», не занимавшейся научной деятельностью по утвержденным программам, пришлось исключить из Академии. Это вызывало крики, но позволяло сохранить научный фундамент.

Нам удалось построить лабораторный корпус для трех институтов УНЦ РАН, реконструировать оранжерею Ботанического сада УНЦ РАН.

Помимо внутренних дел, мне приходилось участвовать и в важных общественно-политических процессах. Я выступал за государственность башкирского языка в парламенте республики. Это было очень ответственное выступление, где депутаты имели разные точки зрения. Я призвал, что, если мы хотим иметь мир и согласие в многоэтничной республике, мы должны понимать боль каждого этноса и уступать друг другу. Закон был принят почти единогласно. После заседания ко мне подходили люди, пожимали руку и говорили, что не забудут этого.

Поддерживать авторитет научного сообщества в этих условиях было крайне важно. В этом смысле особое значение имели юбилеи выдающихся ученых, внесших неоценимый вклад в становление науки в Башкортостане: академика А.Г.Толстикова, членов-корреспондентов РАН М.Р. Мавлютова и Р.Г. Кузеева. Я публично подчёркивал их вклад, добивался справедливой оценки. Это было важно — для них, для коллектива, для общественного сознания.

Башкирский период описан в моей статье «Мои 13 башкирских лет», опубликованной в Вестнике РАН.

В 2006 году я вернулся в Москву. Вице-президент РАН Н.П. Лаверов меня пригласил и сказал, что мне надо пойти директором Института океанологии. Я это воспринял с удивлением, сказав, что я океана не видел. Н.П. Лаверов: «Вы математик и разберетесь. Институт в кризисе, поэтому нужен человек со стороны, а перед институтом стоят гигантские проблемы».

Все мои коллеги и ученики советовали согласиться. Пришлось согласиться. Я сразу сформировал Ученый совет из 100 человек, в который вошли все научные сотрудники с учеными степенями. Каждую неделю по средам в 14-00 Ученый совет собирался, чтобы выслушать и обсудить научный доклад. На этих докладах я учился. Учились все, потому что океанология комплексная наука, в которой работают географы, физики, математики, химики, биологи, геологи, инженеры. А через 2,5 месяца мне пришлось выступить с докладом о достижениях ИО РАН в связи с его 60-летним юбилеем.

На Ученом совете объявил, что ни у кого вакансий нет. Если Вы приведете ко мне для работы в институте даже нобелевского лауреата, я скажу — не мешайте мне работать. Но если приведете студента или аспиранта, то вам не надо искать вакансии, вашей рекомендации будет достаточно. Он будет принят на работу. Это стало важным шагом для омоложения, что сказывается до сих пор. У нас активно защищаются диссертации.

Благодаря встрече с В.В. Путиным на Байкале и помощи помощника Президента РФ А.А. Фурсенко и тогдашнего руководителя только что созданного ФАНО М.М. Котюкова удалось в 7 раз увеличить финансирование флота и экспедиций (Рис.5).

Рис.5. В.В. Путин на Байкале (2008-2009, А.М. Сагалевич)

Много было и хозяйственных проблем. Напомню только некоторые. Пришлось наладить охрану института, организовать замену электрических щитов, которые износились за 35 лет, а в связи появлением компьютеров и кондиционеров нагрузка на них сильно возросла. Несмотря на опасения, что дорого, построили забор вокруг нашей территории, капитально обновили туалеты, обустроил два малых конференц-зала, организовать столовую.

Пришлось заняться и противопожарной защитой. На каждом Ученом совете предупреждал об опасности потерять рабочее место. Пришлось расчищать заваленные коридоры.

Во всех этих делах мне помогали сотрудники хозяйственных служб во главе с Ю.М. Грачевым и В.А. Пановым, моим помощником Е. В. Скрипкиным. Надежно работала бухгалтерия (Ю.Н. Железнякова), плановый отдел (Н.Г. Асонова), отдел флота (А.В. Соков), секретарь (Л.В. Корастылева).

Объездил все 5 филиалов. Пришлось решать и их проблемы, в частности с Геленджикским филиалом. Пришлось списать оба проржавевших Акванавта (300 тонн) в Геленджике и Астрахани.

Незабвенными в моей памяти остались выдающиеся деятели науки, с которыми я сотрудничал.

Профессор, д.г.н. Александр Васильевич Живаго (1914-2009)

Академик Андрей Сергеевич Монин (1921-2007)

Академик Александр Петрович Лисицын (1923-2020)

Член-корреспондент РАН Глеб Борисович Удинцев (1923-2017

Д.т.н., Герой Социалистического труда Игорь Евгеньевич Михальцев (19232010)

Контр-адмирал Иван Игнатьевич Тынянкин (1923-2017)

Академик Михаил Евгеньевич Виноградов (1927-2007)

Профессор, д.ф.-м.н. Олег Георгиевич Сарохтин (1927-2010)

Профессор, д.ф.-м.н. Григорий Исаакович Баренблатт (1927-2018)

Д.ф.-м.н. Сергей Владимирович Переслегин (1928-2023)

Профессор, д.ф.-м.н. Михаил Николаевич Кошляков (1930-1921)

Профессор, д.г.-м.н Игорь Оскарович Мурдмаа (1931-2034)

Профессор, д.г.-м.н. Макс Семенович Бараш (1935 — 2020)

Профессор, д.г.-м.н. Вадим Тимофеевич Пака (1936-2024)

Академик Эрик Михайлович Галимов (1936-2020)

Член-корреспондент РАН Сергей Сергеевич Лаппо (1938-2006)

Академик Владимир Евгеньевич Захаров (1939-2023)

Д.б.н. Игорь Алексеевич Мельников (1939-2023)

Профессор д.ф.-м.н. Олег Викторович Копелевич (1940-2020)

К.ф.-м.н. Павел Антонович Стунжас (1940-2020)

К.б.н. Никита Валентович Кучерук (1949-2012)

Профессор д.г.н. Петр Николаевич Макавеев (1955-2020).

Мой 10 летний контракт на посту директора закончился в декабре 2016 года. Через два дня, как оставил пост директора, проснулся и понял, как хорошо жить и не быть директором. Ведь я был 30 лет в должности первого лица научного учреждения.

А это значит каждое утро, как проснешься, думаешь, кого о чем-то просить. Хотя многие думают про директора: «я тоже так могу».

Жалею ли я об этих 30 годах? Нет, не жалею.

Конечно, вместо этих «командных» и государственных дел я сделал бы больше в науке, но ненамного. Ведь среди моих учеников 50 кандидатов наук, 30 из которых стали докторами наук.

У них десятки своих учеников. Они и продолжают заложенные мной идеи и исследования.

Когда пришло время покинуть пост, я ушёл с чувством выполненного долга. За эти годы в научных учреждениях, которыми я руководил, выросли академики, члены-корреспонденты, профессора. Я считаю, что лучшее, что может сделать научный руководитель, — это создать условия для роста других. Я горжусь своими учениками.

Я стал директором ИО РАН в 66,5 лет и ушел с поста в 76,5 лет. Добился, что в ИО РАН 4 академика 5 членов-корреспондентов РАН.

Я выпустил 3 тома «Механика многофазных сред» (Наука и США. 1978-1987), учебник «Механика сплошных сред (кинематика, динамика, термодинамика и статистическая динамика)» (2013), 220 научных статей. Среди них статья в Science (2002) и в Успехах физических наук (2014).

У меня 13 публикаций по социально-экономической тематике, некоторые из которых опубликованных и в академических журналах, в том числе 3 книги.

Последняя книга «Макроэкономика. Россия и Мир», написанная с братом Б.И. Нигматулиным, на Московском академическом экономическом форуме (05.06.25) три академика дали высочайшую оценку этой работе.

10 лет по 3 месяца в году (2 месяца отпуск + 1 месяц) я работал в зарубежных университетах США, Франции и Великобритании. Помимо научной работы прочитал там курсы лекций по термодинамике (RPI, USA), механике многофазных сред (Jussieu, Paris), турбулентности парожидкостных потоков (Cambridge).

Я имел возможность работать в лучших лабораториях, сотрудничать с ведущими учеными мира. Но всё это время моя душа и дела были здесь.

На более, чем 40 международных конференциях я выступал приглашенным пленарным лектором. В 1995 году в Киото (Япония) мне была оказана честь выступить с «первой пленарной лекцией «Основы, приложения, парадоксы и мифы в механике многофазных сред» на открытии 2-го международного конгресса по механике многофазных потоков. Эта была единственная лекция, которую слушал зал с 800 слушателями вместе с министрами японского правительства. В 1998 г. я был единственным приглашенным пленарным лектором по физической акустике на 16-м Международном акустическом конгрессе в Сиэтле.

Я выступал в ядерных центрах США и России.

Как директор ИО РАН участвовал в заседаниях международного союза директоров океанологических институтов в Циндао (Китай), Бостоне (США), Консепсьоне (Чили), Гонолулу (Гаваи, США), Бермудах (Великобритания). Выступал на конференции «Голубая экономика» в Циндао (Китай, 2009). Каждый год участвовал в океанологических сессиях ЮНЕСКО в Париже.

Я наездился и больше не собираюсь в дальние страны. Я заслужил заниматься тем, чем хочу.

Моя сегодняшняя работа следующая. Я член президиума РАН, член нескольких комиссий РАН и научный руководитель ИО РАН. Вместе с академиком М.В. Флинтом налаживаем взаимодействие с президиумом РАН и руководством Минобрнауки по проблемам научно-исследовательского флота. Кроме того, в ИО РАН я председатель диссертационного совета по физико-математическим и географическим наукам.

По совместительству я заведую кафедрой газовой и волновой динамики мехмата МГУ и заведую всем отделением механики. Эту должность занимали академики Л.И. Седов и Г.Г. Черный. Там же я член диссовета по механике жидкости, газа и плазмы. В МГУ я зам. председателя Аттестационной комиссии. Читаю курс механики сплошной среды на мехмате МГУ и в Сколтехе.

Мне было приятно получить поздравления с 85-летием от моих коллег и друзей. Меня поздравил и Президент В.В. Путин, отметив мою «активную гражданскую позицию». Я также получил поздравления от глав республик Башкортостана и Татарстана.

Я счастлив, что мои дети — сын Тагир и дочь Карима, получив образование в США, где начали успешную карьеру, но вернулись и успешно работают на Родине.

Завершаю свои воспоминания строчками Федора Тютчева

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Его призвали все благие

Как собеседника на пир.

Литература

• 1. Торжественное заседание Учёного совета Института океанологии, приуроченное к 85-летнему юбилею академика Р.И. Нигматулина [Электронный ресурс] // Институт океанологии им. П.П. Ширшова РАН. 18 июня 2025 г. URL: https://vkvideo.ru/video-1867139_456239610 (дата обращения: 19.06.2025).
• 2. Нигматулин Р.И. Мои тринадцать башкирских лет / Вестник Российской академии наук. 2012. Т. 82. № 2. С. 159.